Отправлено: 11.12.07 22:07. Заголовок: Порой забвение лучше

Автор: Леда


- Ван Хельсинг! Ван Хельсинг!
Негромкий голос Карла вырвал его из липкого мира сновидений, навеянных непомерным количеством абсента. Он со стоном разлепил отяжелевшие веки, и тут же снова зажмурился. В глаза бил слишком яркий солнечный свет.
- Ван Хельсинг!
- Я уже проснулся… Что тебе, Карл?
- Нам нужно возвращаться. Но ты уже неделю заливаешь горе алкоголем. Это не поможет. Я сожалею, но этим Анну не вернуть. Мы должны прибыть в Рим и доложить кардиналу о выполнении задания.
Габриеля внезапно обуяла ярость. Он с трудом поднялся с кровати и, шатаясь, подошел к столу.
- Можешь передать кардиналу, чтобы он катился к дьяволу, с которым они наверняка братья.
Карл истово перекрестился.
- Великий Боже! Ван Хельсинг, что ты себе позволяешь…
- Мне плевать на кардинала, на его проклятую свору ищеек и на тебя! Хватит! Мне осточертело быть марионеткой в руках Рима! – Габриель схватил бутылку и увидел, что она пуста. Тогда он с размаху швырнул ее об стену. – Я не вернусь туда больше, Карл!
- Но, но… ты представляешь, какие будут последствия! Опомнись!
Ван Хельсинг исподлобья взглянул на Карла, и тот отшатнулся. В глазах Габриеля полыхало обжигающее пламя безумной ненависти.
- Уходи, Карл. Уходи. – спокойно сказал он. - Оставь меня одного.
Карл тяжело вздохнул и повиновался, осторожно прикрыв за собой дверь. Ван Хельсинг тяжело опустился на стул и уронил голову на руки. Если бы только Карл знал, что именно гнетет его эту неделю, если бы он знал… Вовсе не смерть Анны заставляла его напиваться до бесчувствия, хотя боль от ее потери была невыносима.
Он поднял голову, и вдруг увидел в зеркале свое отражение. Впервые за несколько недель. На какой-то миг Габриель не поверил собственным глазам. Это бледное изможденное лицо с больными запавшими глазами не могло принадлежать ему. Вот до чего могут довести воспоминания. Порой забвение лучше. Разве он не прав? Разве он не поступил так, как диктовали долг, справедливость, добро и всеобщее благо? Он уничтожил Дракулу. Почему же тогда сознание собственной неправоты разъедает его, словно ржавчина? Неужели в этом виновны воспоминания, так внезапно вернувшиеся к нему?
Они нахлынули неожиданно, исподтишка. Сначала небольшими отрывками, кусочками из далекой, давно забытой жизни. Затем целыми картинами, наполненными звуками, запахами, ощущениями… Слишком поздно Ван Хельсинг понял, что гораздо лучше вообще не иметь воспоминаний. Гораздо лучше жить настоящим, чем вечно хранить в памяти то, что не имеет будущего. То, что причиняет боль одним лишь напоминанием о себе.
Когда-то он считал, что потеря памяти была наказанием за его прошлые грехи. Как жестоко он ошибался! Напротив, это было наградой за верное служение делу церкви. За отказ во имя Господа от тех священных уз, которые были для него сильнее страсти и любви. Как же щедро награждает господь за предательство! Как это милосердно - позволить забыть того, кого предал и убил. Забыть того, кто сражался вместе с ним плечом к плечу, того, кто любил его сильнее, чем брата.
Когда первые проблески воспоминаний вернулись к нему? Наверное, когда он снова лицом к лицу встретился с ним. С Дракулой. Со своим старым другом и недругом одновременно. Когда вновь увидел эти темные глаза, перевернувшие в далеком прошлом всю его жизнь. В замке Франкенштейна. Когда Дракула невольно распахнул ему навстречу дружеские объятия, словно на мгновение забыв о давнем предательстве Габриеля. Что он сказал тогда?
« - Мы не виделись сколько, четыреста лет? Ты ничего не помнишь, да? Хочешь, я немного освежу тебе память? Напомню детали из грешного прошлого?»
Тогда Ван Хельсинг сбежал, каким-то интуитивным, звериным чутьем почувствовав опасность возвращения своей памяти, которая могла помешать ему выполнить долг. Габриель хрипло рассмеялся. Да! Снова выполнить свой долг! Снова и снова быть бесстрастным орудием в руках Господа!
Снова убить того, кто был для него когда-то дороже родного брата! Правда, в этот раз у него не было нужды бороться с самим собой. В этот раз у него не было знания о прошлом, которое острыми когтями сжимало бы его сердце, как четыреста лет назад, заставляя его кровоточить от невыносимой боли.
« - У нас давняя… история знакомства, Гэбриэл. Ты не спрашивал себя, почему тебя преследуют жуткие кошмары, кошмарные сцены сражений далекого прошлого?»
Теперь он это знал.

*****

……Волосы, иссиня-черные, как ночь, небрежно рассыпаются по дорогому бархатному камзолу, прямые, непокорные. Аристократически бледная кожа, которой, наверное, нипочем палящее солнце, твердые, четко вырезанные губы. Темные насмешливые глаза под густыми черными бровями, горделивый профиль. Статная и сильная фигура воина, закаленная в боях, но умело подчеркнутая светским платьем, ничуть не уступающим по стоимости лучшим нарядам столичной знати.
Весь вечер Габриель невольно посматривал в сторону незнакомца в черном, который явно был душой компании за соседним столиком. Что-то неуловимо знакомое было в чертах этого необыкновенно притягательного лица. Нет, не то… упорный взгляд темных глаз, который казалось, пронизывал насквозь. Габриель мучительно пытался вспомнить, кого же напоминает ему этот человек, когда приятель легонько толкнул его в бок.
- По-моему, ты уже дырку на нем проглядел, а, Габриель? Весь вечер на него таращишься! – он многозначительно подмигнул. – Чертовски привлекательный мужчина, что и говорить! И вроде ведь не красавец, но тянет как магнитом!
Габриель поморщился. Пожалуй, эти чересчур легкомысленные нравы родной столицы были ему неприятны.
- Ты опять за свое, Жан? Не выдумывай. Просто чертовски знакомое лицо…
- Ну да, знакомое. Это же Влад Цепеш, господарь Валахии! Правда, сейчас в изгнании, и здесь инкогнито, но…
-Цепеш?
- Да, Цепеш. Переводится с румынского, как Колосажатель. Занятно, правда? Говорят, что он настоящий монстр. Жестокий изверг. Однажды он приказал приколотить гвоздями к головам турецких посланников их тюрбаны, только за то, что они отказались снять головные уборы в его присутствии. А уж своих подданных он сажает на кол за малейшую провинность. Его свирепость схожа скорее с жестокостью турецкого султана, чем с правлением образованного христианского монарха.
- Постой, это тот самый… что участвовал в битве с турками под Белградом?
- Да ты должен знать. Ты ведь тоже был там.
…теперь он вспомнил. Сражение. Бились насмерть. Сколько врагов полегло от его руки, сколько отрублено голов его друзей – все смешалось в один растянутый во времени миг. Только тупая усталость все больше овладевала им. Все труднее удерживать меч. И свинцовой тяжестью наливается тело. Чужая сталь мелькнула совсем близко, он увернулся, припав на одно колено, отбил удар, и краем глаза успел увидеть другое лезвие, почти уже опустившееся ему на шею. Не уклониться, не успеть! Неужели конец?! И, словно услышав его беззвучный вопль, чья-то рука в латной перчатке приняла удар на свой клинок, отбросив врага на шаг назад. Рыцарь в алом доспехе быстро обменялся с противником парой ударов, и молниеносным движением развалил того почти до пояса. Фонтан крови обильно хлестнул из разрубленного тела, обрызгав Габриеля с ног до головы. Рыцарь небрежно окинул его из прорези шлема цепкими темными глазами, в которых полыхал полубезумный бойцовский огонь. Кивнул слегка. И снова бросился в гущу схватки, сразу же забыв о том, чью жизнь спас только что…
Габриель порывисто вскочил со стула и не обращая внимания на удивленный возглас Жана, решительно направился в сторону господаря Валахии. Подойдя к нему, он опустился на одно колено и негромко произнес:
- Мессир, вы видите перед собой человека, который обязан вам жизнью. – Голоса вокруг смолкли. И все взгляды в зале устремились на него. – Вручаю вам мою жизнь, ибо я верен долгу чести.
- Благородно, весьма…– голос Цепеша был низким, чуть хрипловатым. - Как ваше имя?
- Габриель Ван Хельсинг, мессир.
- Я помню вас, Гэбриэл. – Отныне только он будет именно так произносить его имя. – Вы отважно сражались, друг мой……

*****

« - Не бойся, Гэбриэл, не бойся. Я верну тебе твою жизнь, твою память…»
Голос Дракулы неотступно звучал в голове Ван Хельсинга, вызывая к жизни развернутые красочные полотна из глубинных недр его памяти.
« - Поймешь ты, наконец! Когда-то давно мы были друзьями, партнерами, братьями по оружию…»

******

……На них напали подло, устроив засаду на дороге. Ни один из воинов и опомниться не успел, как град стрел обрушился на них, калеча и убивая. Испуганное ржание коней смешалось с предсмертными людскими криками и торжествующими воплями нападающих. Габриель выругался, натягивая поводья, и выхватывая меч из ножен.
- Влад! Это ловушка! – отчаянно крикнул он. – Нужно уходить!
- Поздно! – на лице Дракулы полыхала ярость. – Мы окружены!
Он молниеносно обнажил меч, льдисто сверкнувший при свете луны, и ринулся в толпу нападающих, пришпорив своего коня. Габриель последовал за ним, разя пеших противников направо и налево. Острые длинные мечи двух друзей сносили головы, вспарывали животы и разрубали спины, сея панику среди врагов. Многие из них с воплями побежали прочь, вниз по склону, исчезая во мраке. Уцелевшие воины Дракулы бросились преследовать их. Внезапно стрела ударила в горло коня Габриеля, и он повалился на бок. Ван Хельсинг успел спрыгнуть в сторону, покатившись по земле. Перед ним сверкнул вражеский меч, но он отбил удар, и насквозь пронзил нападающего. Откуда-то из темноты вынырнуло еще несколько мерзавцев, окружив его плотным кольцом. Деваться было некуда. Габриель крепче сжал меч, готовясь подороже продать свою жизнь. В это же мгновение один из его врагов с криком рухнул на землю с перерубленными ногами, а другой не успел издать ни звука, потеряв голову. В круг ворвался Влад, стремительный, словно молния. Его бледное лицо было забрызгано кровью, а глаза сверкали безумным огнем мрачной, свирепой ярости. Ван Хельсинг и Дракула бросились навстречу и заняли оборонительную позицию, стараясь держатся спиной к спине. Появление друга придало Габриелю сил, зажигая в его груди всепоглощающую звериную радость, сродни тому чувству жестокого опьянения битвой, которое прозвучало в смехе Влада.
- Ты смеешься?! – Габриель бросил ироничный взгляд через плечо. - Нас сейчас убьют, Влад!
- Даже не надейся на это, Гэбриэл! – Дракула вновь расхохотался, ловко парируя удары врагов. – Нам предстоит очень долгая жизнь, друг мой!
- Ты сумасшедший, Влад! - Ван Хельсинг невольно расхохотался в ответ. – Ты знаешь об этом?
- О да!
Вражеские ряды дрогнули под бешеным напором двоих рыцарей. Понемногу стало ясно, что неравная схватка выиграна. Остатки бандитов скрылись в чаще, а раненые и убитые остались лежать на поле боя. Воины Дракулы вернулись, волоча за собой пленника.
- Господин! Вот этот, по-видимому, предводитель этой шайки!
Скулящего от страха пленника швырнули к ногам Дракулы.
- Значит, предводитель? – задумчиво произнес Влад.
Пленник кивнул, не в силах отвести взгляда от горящих глаз высокого человека в черном. Дракула наклонился к нему, выхватил кинжал и прижал острое лезвие к горлу негодяя.
- Кто послал вас? Говори! – почти прорычал Влад. Лезвие его кинжала слегка взрезало кожу. Показалась кровь.
- Я… я скажу! Скажу! Только не убивайте! Это… это Раду! Раду Красивый! Он заплатил нам, чтобы мы убили Влада Цепеша!
- Раду Красивый? - Габриель растерянно взглянул на Влада. – Твой родной брат?
Вместо ответа Дракула резким движением распорол горло бандита и вскочил на ноги, не обращая больше внимания на бьющееся в конвульсиях тело. Лицо Влада было темным как грозовое небо.
- Значит, мой родной брат? – он взглянул на Габриеля. – Я знал, что он мечтает о власти, о престоле, но даже я… не мог помыслить о таком! Неужели весь мир, каждая живая душа ополчилась против меня?! Суди сам – и турецкий султан, и молдавский господарь, и венгерский король Матьяш, и мои подданные… а теперь и родной брат! У меня не осталось союзников!
- Всегда есть надежда, Влад!
- Ее больше нет, Гэбриэл! Я был пленником в своем собственном доме. Мой народ требует моей крови, и мой брат спешит удовлетворить это требование! У меня нет больше сторонников! Османская империя готовит наступление на христианский мир, а Стефан Великий и Матьяш Корвин заняты политическими дрязгами!
Его лицо посерело от ненависти. Темные глаза горели полубезумным огнем. Габриель крепко сжал плечо друга.
- Господь не допустит разрушения христианского мира!
- Господу все равно, неужели ты этого еще не понял? – Влад смотрел на Габриеля как на неразумного ребенка. – Ему наплевать на меня и на судьбу православной Валахии! Кажется, интересы католического Рима для него более привлекательны. Я лишь игрушка в его руках!
- Не богохульствуй, Влад! – Габриель нахмурился.
- Ты еще не знаешь, что такое богохульство, друг мой! Мои предки верно служили Ордену Дракона… для чего? Для чего они упорно отстаивали интересы христианства в борьбе с неверными? Сейчас настал час решающей битвы, и где же мои союзники? Меня все предали, все! Похоже, что я был излишне милосерден до сих пор, и мое прозвище Колосажателя не оправдывает себя! Мы вернемся, и я утоплю в крови всех, кто посмеет восстать против меня! – он яростно сжал кулаки, а затем расхохотался, и смех этот был страшен. – Я отомщу, пусть даже мне придется заручиться поддержкой самого Дьявола!!! Даже если мне придется пойти на это!

*****

«- Я жить хочу, Гэбриэл! Жажду продолжения рода. А еще конечно, возвращения перстня!».
Габриель со стоном стиснул голову руками. Перстень казалось, горел на его безымянном пальце, обжигая кожу. Если бы он мог навсегда забыть то, каким образом попал к нему этот перстень! Если бы он мог!

*****

…… - Хочешь стать моим побратимом, Гэбриэл? – спросил Влад. – Сегодня мы рисковали жизнью ради друг друга. Ты стал мне дороже родного брата. В целом свете нет другого человека, которому я могу доверить свою жизнь. Согласен ли ты скрепить союз наших сердец кровью в знак того, что мы навсегда станем опорой друг другу?
Влад подразумевал кровные узы, существовавшие между соратниками и влюбленными, этот обычай был принесен из крестовых походов на восток. Совершив такой обряд, два человека становились связанными сильнее, чем родные братья, они должны были всегда поддерживать и защищать друг друга от всех напастей, все, чем владел каждый их них, принадлежало обоим. Эта клятва крови и плоти считалась более сильной, чем любая другая, ее нельзя было нарушить или расторгнуть. Люди, ставшие побратимами, не могли и не хотели пережить друг друга.
- Ты согласен, друг мой? – спросил Влад.
- Да.
Влад расстегнул камзол, бросил его на пол, закатал рукав черной атласной рубашки и обнажил сильное, изящное запястье. Габриель последовал его примеру. Глядя прямо в глаза друга, Влад решительным движением надрезал себе ладонь кинжалом, и в неглубокую хрустальную чашу щедро заструилась кровь. Габриель таким же решительным жестом разрезал свою ладонь, тоже наклонив ее над чашей. Оба зачарованно смотрели, как их кровь смешивается, наполняя сверкающий хрусталь густым багровым цветом. Затем они крепко соединили свои ладони так, что обе их раны слились в одну. Каждый остро ощущал пульсацию горячей крови, и стук двух сердец, бившихся в унисон.
- Друг мой, - сказал Влад, - возьми мое сердце, а я возьму твое, ибо я живу только им.
- Я возьму его, чтобы оно билось в груди вместо моего.
Они долго не разжимали рук, чувствуя, как смешивается в единое целое горячая кровь, сочившаяся из двух ран, слившихся в одну. Затем по очереди отпили из чаши, осушив ее до дна.
- Теперь мы соединены крепче, чем родные братья. – Влад снял с пальца массивный перстень с изображением дракона. – Этот фамильный перстень передал мне мой отец. Дракон - это символ и герб моего рода. Прими этот перстень, Гэбриэл, как залог дружбы и верности рода Дракулы. Пусть он будет наглядным свидетельством того, что отныне мы навеки вверили друг другу свои судьбы……

*****

Габриель потерянно смотрел на свои руки, которые стали вдруг совсем чужими. Он предал своего друга. Подло, вероломно предал того, кто безгранично доверял ему. И… Ван Хельсинг невольно вздрогнул, он заметил это только сейчас – старый шрам на ладони исчез, словно его никогда не было.
« - А я не говорил тебе, что это ты убил меня? Наверное, это такая обуза, проклятие – быть левой рукой Господа!»

*****

…… - Так значит, это ты должен убить меня? Ты убьешь меня, Гэбриэл?
- Да.
- Тогда скажи мне, сможешь ли ты убить человека, спасшего тебе жизнь? Твоего друга? Твоего побратима?
- Смогу, Влад. Ты продал душу Дьяволу!
- А ты, похоже, возомнил себя левой рукой Господа? Что ж, пусть будет так. Тогда убей. Проткни меня своим мечом. – Дракула раскинул руки, почти касаясь грудью лезвия. Он смеялся, но в глазах его было столько боли, сколько не может вместить душа. – Убей, чего же ты ждешь! Ты должен!
- Защищайся, Влад! Я не стану убивать безоружного! – праведный гнев пылал в груди Габриеля.
- Мы оба воины, Гэбриэл. И мы оба знаем, что я сражаюсь лучше тебя. Я не хочу твоей смерти.
- Защищайся же, Дьявол тебя забери!
- Будь по-твоему, Гэбриэл! – Он стремительно выхватил из ножен свой меч. – Сразимся в последний раз, друг мой!
Смертельный танец двух стальных клинков. Выпад, удар, еще один выпад. Его синие глаза, сверкающие так же ярко, как лезвие меча. Глаза его друга. Его брата. Габриель до зубовного скрежета стиснул челюсти. Решение принято. Он не поддастся слабости своего сердца. Он должен выполнить свой долг.
- Скажи, каково это, Гэбриэл? Легко ли предать друга, а? Что ты чувствуешь, брат? Тебе так хочется увидеть цвет моей крови? По капле выпустить ее на волю?
- Замолчи! Ты сам Дьявол!
- О нет, друг мой! Я не стану молчать! Ведь это все, что мне осталось – возможность сказать тебе слова, которые будут жечь тебя каленым железом всю оставшуюся жизнь! Ведь так, Гэбриэл?
- Нет!
- Ты лжешь! Я слишком хорошо знаю тебя! Ты слишком благороден, чтобы хладнокровно убивать. Для этого тебе нужно ослепить себя праведной яростью! В этом твой недостаток, Гэбриэл!
- Как ты мог предать Господа, Влад?! Как ты мог продаться Сатане?!
- Не нужно таких высокопарных слов! Я всего лишь хотел стать самим собой, стать свободным, не быть больше рабом Господа! Это так легко, брат! А вот ты стал предателем! Ты предал меня так же, как и все остальные! Ты предал друга, и никогда себе этого не простишь. Ты даже не представляешь, на какой пожизненный ад обрекаешь свою распрекрасную душу! Но будь уверен, Гэбриэл, я попрошу Дьявола дать тебе достаточно долгую жизнь на земле! Жизнь вечную!
- Вечная жизнь невозможна, Влад!
- Ты ошибаешься! Нет ничего невозможного! И обещаю тебе, что ты в этом убедишься! – их мечи скрестились почти у рукояти, и они замерли, глядя в глаза друг другу, оказавшись совсем рядом.
- Ты предал меня, Гэбриэл, - Дракула яростно прошипел эти слова прямо в лицо Ван Хельсинга. – Ты предал своего брата! Ты нарушил свою клятву! Ты одержим Господом!
- Зато ты одержим Дьяволом! Ты враг всего рода человеческого!
- Пусть так! Но я не враг тебе, друг мой! Тебя используют, Гэбриэл! Так же, как использовали меня и мой род! Но я сбежал! Дело за тобой! Ты можешь пойти вместе со мной, обрести свободу и вечность! Вечность без мук, без сожалений, без горя!
- Ты знаешь, что я никогда не соглашусь на это, Влад!
- Знаю! – его глаза блеснули ледяной решимостью. – Но для того, чтобы обрести вечность, сначала нужно умереть, Гэбриэл!
Стремительный выпад, но клинок Габриеля отбил его, как пушинку. Впереди было четыреста лет долгой жизни, слепой, с отрезанным прошлым, четыреста лет до новой встречи. Но Ван Хельсингу не дано было знать этого. Он отбил очередной удар и его меч с хрустом вошел в тело Дракулы. Влад со стоном пошатнулся, снимаясь с лезвия, и упал на колени. Кровь хлынула у него изо рта. Ненужный более клинок со звоном выпал из ослабевшей руки.
- Судьба… Гэбриэл… долг дороже друга… - прохрипел он. – Я не ошибся в тебе, брат мой…
Габриель вздрогнул, беспомощно сжимая окровавленный меч.
- Влад, - прошептал он. – Влад, я был должен…
Лужа багрово-черной крови медленно расплывалась между ними.
- И все-таки… Гэбриэл… ты освободил меня… - Влад улыбнулся, даже не пытаясь бессознательно зажать рану, и лицо его было искажено болью. – Жаль только… что это… должен был сделать… именно ты…
Не в силах выносить взгляд Влада, Габриель отступил на шаг. Сердце его окаменело.
- Вспоминаешь ли ты… тот долгий путь, который мы… прошли вместе? – Влад медленно опустился на каменный пол. - Как вспоминаю… я?
Габриель молча смотрел на Влада. На побелевшее лицо, на черные волосы, рассыпавшиеся по плечам, на синие глаза, почерневшие от боли. Он умирал. Гордый, непреклонный, властный… даже в смерти…

*****

Удивительно, что недавние события припоминаются труднее, чем фрагменты жизни, давно канувшие в Лету. Габриель попытался вспомнить лицо Дракулы после своего превращения в оборотня, но не мог. Помнилось лишь собственная животная ярость и всепоглощающая жажда убийства. Конечно, он же был монстром, нечеловеком. Но перед глазами почему-то ясно вставала только одно мгновение – смех Дракулы и его лицо, лишенное страха, опьяненное предвкушением битвы. Он знал, что убить его может лишь оборотень. Он видел, как его враг обращается в оборотня. Но ни тени опасения не мелькнуло в его глазах. Он не верил в свою смерть, потому что уже давно был мертв. Он хотел убивать. И наслаждался этой борьбой.
И еще кое-что Габриель понял вдруг с ужасающей четкостью – в этот раз он убил не своего друга. Влад Цепеш умер четыреста лет назад в своем родовом замке от его руки. К жизни возродился совсем другой человек, нет, не человек – вампир. Существо, для которого чужая смерть и боль стали единственным средством к существованию. Так ли уж неправ он был, желая убить этого монстра, сотни лет пожирающего человеческие жизни? Или все это лишь попытка оправдать себя, попытка обелить свой чудовищно подлый поступок, совершенный четыреста лет назад? Попытка найти для себя нравственные ориентиры, на которые можно опереться, заглушая голос совести? Ведь это он породил Дракулу-монстра, убив в его душе последнее, что оставалось еще в нем от человека и христианина. Это он своим предательством окончательно отвратил его от Света. Он убил в нем веру в людей, посеяв взамен лишь ненависть, ожесточение и боль. И неутолимую жажду мести.
Но это также означает и то, что Господь знал об этом. Знал о том, что случиться. Знал, и, тем не менее, позволил этому свершиться. Для чего же? Для чего?
« - Тебя используют, Гэбриэл! Так же, как и меня! Но я сбежал! Дело за тобой!» « - Мы участвуем в одной игре, зачем же нам сражаться друг против друга?»
Порой забвение милосерднее. Вечно помнить о тех, кого любил и потерял еще хуже, чем вообще не иметь воспоминаний…
Ты был прав, друг мой. Ты всегда был прав. Меня использовали, как и тебя. Наши жизни разменивали, словно пешки в бесконечной шахматной партии бога и дьявола. Нас использовали как марионетки, разрывая на части наши души, наши сердца, калеча наш разум. Просто ты был слишком горд и смел, чтобы вечно существовать в качестве пешки, а я предпочел принять правила игры. Ты выбрал свой путь и стал тем, кем стал. И поэтому неизбежна была твоя смерть. Я не виню и не оправдываю тебя. Но мне невыносимо тяжело сознавать, что именно на мою долю выпало убить тебя. Вот и все.
…влажный морской ветер ударил в лицо, путая непокорные пряди. Корабль стремительно рассекал бирюзовые волны, направляясь к золотой предзакатной кромке горизонта. Габриель бросил прощальный взгляд на берег, где навсегда осталось его прошлое, и отвернулся. Впереди было возвращение в Рим.
Если хочешь идти вперед, то никогда не оглядывайся. Но никогда не предавай забвению тех, кто шел рядом с тобой по долгой дороге твоей жизни.

 Отправлено: 08.06.08 12:48. Заголовок: Вау!!!! Замечательны..

Вау!!!! Замечательный рассказ!!! Я апладирую тому кто это написал.!!!